Обложка Альманаха

ПОЛУНОЧНИК

 


 

 

 

 


Красовский Алексей

 

 

ОРДЕН СВЯТЫХ БЕЗДЕЛЬНИКОВ

 

 

12

 


Глава 12

КРИТИЧЕСКИЙ ЗВОНОК

Наталья Викторовна целый день пила таблетки. Знакомых докторов, по несчастью, у нее было не счесть. А поскольку в милицию она, по перебродившим соображениям звонить не решалась, то дозвониться до всевозможных терапевтов, стоматологов, гинекологов и прочее было элементарно. Одни рекомендовали валериану, мол, травка, милая и безобидная. Другие аспирин, полагая, что причина натальвикторовного взрыва - воспалительного характера. Третьи - димедрол. Словом, все желали Наталье Викторовне лекарственного исцеления. В общей сложности лечение успокоения обошлось ей в восемьсот пять рублей. Стаканы с зеленой мутью, красные и голубые приплюснутые тельца, рассыпанные по трельяжу, игривые шарики витаминов и самая полезная вещь - одна упаковка лейкопластыря (применение коему нашлось на раненой ноге ее мужа); все говорило о том, что Чуева запаслась на долгие годы невзгод. Ничего другого кроме лекарств, Наталь Викторовна кушать не могла. И даже голодный муж с естественной просьбой ужина обращался скорее к плите, нежели к утомленной печалью жене. Оставшись одна, она включила телевизор и пыталась понять происходящее на экране, но безуспешно. Скромный бринь телефона не сразу дорвался до ее ушей, заложенных шумом работающего и бесполезно удивляющего телевизора. После короткого потянулся длинный брииинь. Телефоны были рассыпаны по всей квартире. В том числе один свистел около дивана, на котором возлежала Чуевская половина. - Да?! - тихо, почти не слышно произнесла она, даже не пытаясь перекричать гремящий Тринитрон.

- Але, мам?Голос родной и живой дочери вернул Наталью Викторовну к этой жизни. Как кошка, только что спавшая, но заметившая дичь, она вскочила на обе ноги и, пробуя найти дистанционное управление, дабы выключить орущий ящик, начала распинывать все вокруг. Картавая дикторша злила еще больше, а дистанционник, как назло, не находился. Подойти и выключить она не могла - ей мешал телефонный провод. - Ирочка, милая! Ира! Подожди... Господи! (вспомнила зачем-то она), да где же это?

Вложив всю непримиримую ненависть в броски, она стала швырять в кнопку все, что попадалось под ее руку. - Алло, говори, дочь. - Мама, как дела? - разбирала еле мать. - У ..е..я...е....о...о..о.Девятый бросок клубком пряжи попал в цель. Телевизор заснул, а Наталья Викторовна продолжала кричать: - Как они с тобой обращаются? - Нормально, - скривив лицо и, отстраняясь от трубки, сказала дочь. - Ты чего кричишь? Мне тебя отлично слышно. - Ты только не волнуйся: сколько нужно денег, столько папа и достанет. Слышишь? Скажи им. - Правда?! Может быть, он добавит на мою кредитную карточку, а то я поистрепалась немножко, - горьким тоном сообщила "пленная "туристка. - Да, да, я понимаю. У тебя ничего не болит? - Мать стала говорить быстро и страстно, боясь, что дочь отнимут, и она не успеет сказать чего-то главного. - Спина. Вся черная и жжется. Вчера температура была. Будто побили.Наталье Викторовне стало плохо. "Будто" она уже не разобрала. - Держись, доченька, скоро все кончится. - Этого как раз я и боюсь, - добила мать Чуева-младшая. - Нет, нет, я в смысле... Все будет хорошо. Папа сделает все возможное. Двадцать тысяч значит двадцать. Сколько нужно долларов, столько и даст. Ты же знаешь, деньги для него ничто, главное ты.Глаза Ирки вывалились на трубку. - Двадцать тысяч это много. Здесь жизнь гораздо дешевле стоит. - Да, да, - снова соглашалась мать. - Да, конечно. Скажи им, что для дочери мы сделаем все. - Кому им, мам? Грекам? Мы с ними на разных языках разговариваем, если ты понимаешь.Мама не понимала, но продолжала: - Береги себя, дочк. Сильно не сопротивляйся... - Ты о чем, ма? - испугалась Ирка. - Это сначала больно, а потом все забудется. Время вылечит, - Ирка удивилась изменениям родной матери, ранее придерживающейся совершенно иных принципов.

Тут придется немного прерваться, дабы поведать о тех изменениях, что произошли у Ирины Чуевой, а именно: она действительно, как и подозревала мать, стала женщиной.

 

*для тех, кому после 18-ти*СЕКС-РОСКОШЬ, А НЕ ТЕЛОДВИЖЕНИЕ

Проблему надоевшей ей девственности Ирка разрешила, как и догадалась мать, далеко от родины, презрев вожделения отечественных несмышленышей, коих по ее собственным подсчетам было не мало. Реальная же бухгалтерия свидетельствовала об одном, неравнодушно смотрящем на Ирку Чуеву. Мальчик Костик учился с ней в одной школе, но на год младше. Костик заваливал ее письмами, стихами и прочей не житейской лабуденью. Другие же соискатели претендовали на другие сердца, хотя в голодные годы за мешок картошки не отказались бы и от тела Чуевой. Первым Иркиным мужчиной оказался забытый женщинами и друзьями гражданин, арийской наружности, по имени Людвиг. Он тихо прожил на германской земле двадцать восемь лет, шесть из которых стерлись из его неряшливой памяти. Познакомившись в местном баре, они полюбили друг друга с первой рюмки. И тем же знойным вечером на ломаном английском, Ира (дословный перевод) "согласилась иметь секс". Даже в самых своих жутких мечтах, при полном алкогольном опьянении Людя не мог позволить себе думать о своей возможной привлекательности. А тут такой ошеломительный успеха, да еще за два дня до отъезда. Крит, до этого момента, казался ему еще одним местом, где он не нужен. Если не считать всех женщин, не дорого и не на долго подаривших ему блаженную улыбку Дауна, то Ира была второй, по собственному желанию согласившейся лечь с ним в постель. Длинные годы фантазий и эротических сценариев, написанных в его наспермоидной голове, хлынули на Иру всем великолепием фаз и жестов, когда то зрительно запечатленных им. Благодарная Ира так же не скупилась на красивые рывки и богато амплитудные изгибы. Немец представлял собой коктейль из замороженного вожделения, извращенного художественного вкуса и олимпийского стремления к великой победе. Измазанной каким-то желе, привязанной одной ногой полотенцем к кровати, Ире ничего другого не оставалось, как мстить. Она кусалась, пиналась свободной ногой, царапалась. Партнер орал сначала от боли, потом от желания понравиться. В конце концов, кроме фруктовой несмываемой грязи и оставленного на жесткой кровати привета от русской девушки, ничего приятного до душа ее душа не донесла. Любопытство небезболезненно удовлетворилось.

Людвиг бы не мало удивился, узнай он, что всего через каких-то там девять дней, перед подругами его наложницы он предстанет сначала Людовиком, потом окажется на пятнадцать сантиметров выше ростом, затем в считанные секунды получит два высших образования и останется верным соискателем руки и сердца Ирины Чуевой. Которая в свою очередь лопнула б от смеха, услышь и разбери она, что расскажет о ней у себя на родине ейный прынц. Ибо в Германию вместе с действительно счастливым Людвигом вернется образ светской, полусоветской тридцатилетней (глупый немецкий юмор) львицы, одержимой единственной страстью - к нему расчудесному Короче, от одной блудливой спички вспыхнула самая разнастоящая ах-любовь. Людвиг сможет потом еще автоматически написать трогательное письмо, в котором одна часть будет повествовать о его скучных похождения на работу, а вторая, самая маленькая, на русском(!) языке, старательно переписанная изо Льва Толстого, о великой могучей любви преданного раба. Письмо Ира получит и даже прочитает его (правда Толстой ее не разжалобит), но в попытке найти причину, по которой ей не хотелось бы писать ответа, она не станет этого делать просто так.

Выслушав мать, Ира не долго удивлялась и вовремя спохватилась. Может мать, снова, говорит о чем-то своем? Ира посмотрела на часы и в манере некролога нечаянно стихотворила: - Маман, извини родная. Мое время истекает. - Как? Что? Почему? - заволновалась маман. - Я заказала разговор только на пять минут. Если хочешь, можешь сама мне перезвонить.В мозгу Натальи Викторовны пошел плотный туман. А стихийная дочь заканчивала: - Пиши, 8... 10: 30... 6: 6... 78... Повторяю 8..Она не успела повторить, а мать не успела опомниться от потрясений. С отсутствующим взглядом на гундосящий телефон, она молча поднялась. Ничего толком не понимая, она замученной походкой политкаторжанки вышла к позиции кухня. Здоровый белый телефон, стоящий там, плюнул в нее неожиданным озарением. Этот аппарат был с автоответчиком и, по словам мужа, записывал все разговоры, происходящие в его доме. Перемотав запись, Наталья Викторовна поняла странное: она не сходит с ума. Переписывая на бумагу номер греческого телефона, она радовалась находчивости мужа. Через пару минут, мирясь с непонятным, она снова узнала свою родную дочь.

| 1 | 2 | 3 | 4 | 5 | 6 | 7 | 8 | 9 | 10 | 11 | 12 | 13 | 14 | 15 | 16 | 17 |